Произведение "надмирной" реальности
Из недавнего путешествия во сне, проснувшись, мне удалось вспомнить лишь всего один небольшой фрагмент, где мы с каким-то товарищем шли по деревне и зашли в один старый двор, с подкосившимися воротами и обветшалым, разваливающимся, маленьким домиком, вся территория которого, заросла зеленой и сочной травой, как бывает, когда хозяйство давно пустует. Из всех деревянных построек более-менее сохранилась только баня. Мы прошли в эту баню и обнаружили там девяностолетнюю бабушку, занятую стиркой.
Судя по обстановке внутри помещения, стало ясно, что бабка там же и проживает, а точнее доживает свои деньки. Снизу, в стене, виднелись огромные щели, откуда дул пронизывающий ветер. Сырые полы и влажный воздух, ударял в лицо, как только просунешь голову за порог. Скамейка, стоявшая вдоль стены, была для старушки спальным местом, а лежащая на ней куфайка - матрацом и подушкой. Темная загорелая кожа лица вся в сплошых, и древними, как скалы морщинах, иногда виднелась из-за обвисающего на голове черного платка и одета она была тоже во что-то темное.
Парень, что был со мной о чём-то говорил с ней, но мне, глубоко задумавшимуся от впечатления человеку, остановившему взгляд на покрытом копотью потолке бревенчатого сруба, было едва слышно. И замедляя бег мыслей, я спросил:" Что же вы, бабушка в доме то не живете? Здесь же дует, холодно - простудитесь?". Бабушка, что-то бормотала в ответ, совсем не по теме, про какие-то бытовые неурядицы, ворчаливо высказывая свое мнение о чем-то, будто разговаривала с недолюбливающей ею сплетницей-соседкой по улице. Она не отвлекаясь продолжала стирать, вынимая из тазика с водой белье и технично выжимая и развешивая их на полугнилые веревки, протянутые от юшки по углам. Я заметил, что вода в тазике не порошковая и не нашел там нигде даже куска мыла. То есть бельё она просто полоскает в пресной воде, причем делает это от зари до зари, и ей неважно: грязное оно, ношенное или нет; и главное, так старательно шоркает - прямо на совесть. Как только белье высыхает или найдется еще какая-нибудь тряпка - снова начинается стирка. Можно подумать, что это - фобия или стиромания, но для мне стало очевидным, что бабка просто выжила из ума. Причем не просто чокнулась или там, что-то "замкнуло", а типа помутнения ума, вызванное глубокой старостью. Ее костлявые руки работали так ловко, что они не казались уставшими от нагрузок, ведь делая это всю свою долгую жизнь, она не замечая того, стала своего рода "асом". Подумать только - всю жизнь! Начиная с раннего детства: стирка, уборка, готовка и все прочее и подобное. Причем в темноте, сырости, без техники и электричества, в нищете... Даже сегодня она целыми днями ничего не ест, попив лишь чаю с печенькой. И в итоге вот - одинокая старость, настигающая каждого из нас и нет разницы между причинами: "почему?", да "как?". Вот она - концовка сюжета по сценарию жизни, написанная надмирной реальностью. И это еще не эпилог! Эпилог будет лишь после наступления смерти, если же конечно будет кому его написать...
Судя по обстановке внутри помещения, стало ясно, что бабка там же и проживает, а точнее доживает свои деньки. Снизу, в стене, виднелись огромные щели, откуда дул пронизывающий ветер. Сырые полы и влажный воздух, ударял в лицо, как только просунешь голову за порог. Скамейка, стоявшая вдоль стены, была для старушки спальным местом, а лежащая на ней куфайка - матрацом и подушкой. Темная загорелая кожа лица вся в сплошых, и древними, как скалы морщинах, иногда виднелась из-за обвисающего на голове черного платка и одета она была тоже во что-то темное.
Парень, что был со мной о чём-то говорил с ней, но мне, глубоко задумавшимуся от впечатления человеку, остановившему взгляд на покрытом копотью потолке бревенчатого сруба, было едва слышно. И замедляя бег мыслей, я спросил:" Что же вы, бабушка в доме то не живете? Здесь же дует, холодно - простудитесь?". Бабушка, что-то бормотала в ответ, совсем не по теме, про какие-то бытовые неурядицы, ворчаливо высказывая свое мнение о чем-то, будто разговаривала с недолюбливающей ею сплетницей-соседкой по улице. Она не отвлекаясь продолжала стирать, вынимая из тазика с водой белье и технично выжимая и развешивая их на полугнилые веревки, протянутые от юшки по углам. Я заметил, что вода в тазике не порошковая и не нашел там нигде даже куска мыла. То есть бельё она просто полоскает в пресной воде, причем делает это от зари до зари, и ей неважно: грязное оно, ношенное или нет; и главное, так старательно шоркает - прямо на совесть. Как только белье высыхает или найдется еще какая-нибудь тряпка - снова начинается стирка. Можно подумать, что это - фобия или стиромания, но для мне стало очевидным, что бабка просто выжила из ума. Причем не просто чокнулась или там, что-то "замкнуло", а типа помутнения ума, вызванное глубокой старостью. Ее костлявые руки работали так ловко, что они не казались уставшими от нагрузок, ведь делая это всю свою долгую жизнь, она не замечая того, стала своего рода "асом". Подумать только - всю жизнь! Начиная с раннего детства: стирка, уборка, готовка и все прочее и подобное. Причем в темноте, сырости, без техники и электричества, в нищете... Даже сегодня она целыми днями ничего не ест, попив лишь чаю с печенькой. И в итоге вот - одинокая старость, настигающая каждого из нас и нет разницы между причинами: "почему?", да "как?". Вот она - концовка сюжета по сценарию жизни, написанная надмирной реальностью. И это еще не эпилог! Эпилог будет лишь после наступления смерти, если же конечно будет кому его написать...
Комментарий |
0 Трекбэки